В траве
Автор: И.А. Белоусов, 1911 г.
– Здравствуйте, дядюшка! С добрым утром! – кричал кузнечик, одетый в зеленоватый мундирчик, черному жуку, который не спеша и важно полз по земле, пробираясь между стеблями травы. Кузнечик покачивался на высоком стебле белой кашки и сверху приветствовал жука. Жук остановился, приподнял правую переднюю лапку и искоса взглянул вверх на кузнечика.
– С добрым утром! С добрым утром! – проворчал жук. – Что мне утро? Что в нем хорошего? Солнце палит немилосердно, – полетишь, так крылья обожжет. Вот вечер – совсем другое дело, – и полетать хорошо по холодочку. А то – «с добрым утром! С добрым утром!..» Это вот вам на руку, – нарядились в кургузые камзолы так, что, прости Господи, тела-то своего как следует не прикрыли, и скачут, как угорелые, трещат без умолку попусту!..
Кузнечику надоело слушать жука, он перепрыгнул на другой цветочек и залился веселой песенкой.
– Это вы правы, господин жук! – проговорил муравей, остановившись около жука; он нес на постройку муравейника целую сосновую хвою; хвоя попалась очень тяжелая, муравей измучился и захотел отдохнуть.
– Беспечальный народ, – продолжал жук, – наестся разных мелких мошек, сыт и трещит, что есть мочи... Ох, уж эти мне певуны... Вот тоже птицы, – поют так, что заслушаешься, а оплошаешь – того гляди в клюв ей попадешь. Вчера утречком ползу я не спеша по тропинке, на меня и налетела одна такая певунья, совсем было конец мой пришел, да хорошо, что я вовремя заметил и притворился мертвым, ну, и не тронула. Им, кузнечикам, хорошо: ноги у них длинные, – поди погоняйся за ними.
– Да, трудно живется на свете, трудно, – вторил жуку муравей, – вот хоть бы наше житье взять, только это мы устроим наш муравейник, а сколько трудов на него положим, Господи Ты Боже мой, только это уладим как следует – и пойдет беда за бедой: то человек придет и разорит весь наш дом, повытаскает наших детей...
– Для чего же это нужны ваши дети человеку?
– А это, видите ли, господин, вот для чего, – поймает человек птицу, посадит ее в клетку, чтобы она пела ему, и кормит нашими детенышами.
– Так это значит все для певунов, – злобно прожужжал жук.
– Да, – подтвердил муравей, – для них. А то вот еще какая наша беда... – продолжал он. – Да вы не торопитесь?
– Я никогда не тороплюсь: тише едешь, дальше будешь, – ответил жук.
– Так вот, послушайте, какая беда случилась с нами на днях. О-о-ох-хо-хо, – протяжно вздохнул муравей, – такая беда, что мы и теперь не знаем, как пережить ее. В одно прекрасное утро проснулись мы рано и принялись всякий за свои дела, принялся и я за работу, кажется, куколки, то есть детей своих, таскал из нижнего этажа наверх, на солнышко; мы всегда так делаем: на ночь своих детей убираем поглубже в землю, а днем вытаскиваем их на солнце. Тащу это я куколку, вдруг слышу голос своего товарища: «Помогите, помогите». Я бросился на помощь, прибегаю, гляжу – недалеко от нашего муравейника, на песчаной полянке – ямка в виде воронки, – круглая такая, на дне ее товарищ барахтается и кричит. Я было бросился помогать, да меня старики остановили: не трогай, говорят, все равно не поможешь, а сам пропадешь, это, говорят, у нас «Муравьиный лев» поселился. Вот беда. Вот несчастие. Я первый год живу на свете и не слыхал о такой страсти. А знаете ли что, господин, по рассказам, этот «Муравьиный лев» походит на вас, я не говорю точно, но так, вообще, этот наш ужасный враг походит на небольшого жучка, только все тело его покрыто заметными волосиками, а на голове огромные клешни. Этот разбойник, видите ли, так ухитрился ловить нас: он выкапывает в песке, недалеко от муравейника, ямку, сам садится на ее дно, закапывается в песок так, что видны одни его клешни и ищет. Какой-нибудь труженик-муравей несет на постройку сухой стебелек или хвою, измучится бедняга так, что в глазах потемнеет, он уж и дороги не разбирает как следует и вдруг ему на пути такая яма, да еще песчаная, как-нибудь оступился неосторожно и готов – прямо на дно, а там его клешни дожидаются. Как ни отбивается несчастный – ничего не поделает, выползти из ямы скоро нельзя: песок под лапками осыпается и не дает ползти...
– Да, так поступать нехорошо, – подсиживать, ловушки ставить нечестно, – согласился жук. – Только могу уверить, что такое насекомое не из нашего семейства.
– Я и не утверждаю этого, добрейший господин жук, – поспешил оправдаться муравей, – старики говорили, что из этого, с позволении сказать, подобия жука через два года появляется крылатое насекомое вроде стрекозы, только меньше ее ростом, а в остальном совершенно на нее похожее и даже с четырьмя прозрачными крылышками.
– Это не из нашего семейства, – у нас таких разбойников не водится, – с досадой проворчал жук, сердито опустил усы и задумался...
– Однако мне пора, заболтался я, – заторопился муравей, – молод я еще, – как будто извинялся он, – вот старики, те не стали бы долго разговаривать.
– Тише едешь, дальше будешь, – проговорил свою любимую пословицу жук и пополз в сторону; на дороге он остановился и сердито посмотрел туда, куда упрыгнул кузнечик.
А муравей схватил лапками свою ношу и потащил ее к муравейнику.
