Червяк

Автор: К.С. Баранцевич, 1911 г.

Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Глава VII
Глава VIII
Глава IX
Глава X
Глава XI

 

Глава I

 

Дети выбежали в сад. Петя вскочил на качели, уцепился за веревки и, изображая матроса, поплыл по бурному морю, т. е. начал качаться вкривь и вкось, как попало.

Маленький Коля, стоя подле, стал проситься «на корабль», но Петя не брал его, и братишка начал плакать, кулаками утирая глаза. Леля, взяв на руки большую куклу, у которой, зубами охотничьей собаки Пирата, была сильно повреждена нога, гуляла по дорожке, а старший брат гимназист Вася с книгою прилег на траву.

– Леля, Леля, посмотри-ка, какой червяк! – воскликнул Вася.

Леля подошла. Вася стоял, наклонившись, на дорожке и смотрел на медленно ползшего, большого, мохнатого червяка.

– Фу, какая гадость! – сказала Леля, взглянув на червяка. – Брось его в траву!

– Что там? Червяк? – отозвался с качелей Петя и, спрыгнув, подбежал. – Пусти-ка я его раздавлю.

– Пожалуйста, не смей! – воскликнула Леля. – Очень неприятно видеть раздавленного червя.

– А вот раздавлю!

– Не тронь! – сказал Вася, отстраняя брата. – Подумай, если кто-нибудь захотел бы раздавить тебя.

– Меня нельзя раздавить! Я – человек!

– Как нельзя? А поезд мог бы раздавить тебя? – сказала Леля.

– Да, поезд! Это другое дело!

– И тебе было бы больно?

– Конечно!

– Ну, так же и червяку! – сказал Вася. – Пусть себе ползет!

– Я хочу его взять в коробку!

– Зачем тебе?

Петя задумался.

– Да так! – сказал он.

– Так ничего не нужно делать! Должна быть какая-нибудь цель! – заметил Вася.

– Пожалуйста, не давай ему! – крикнула Леля, отходя. – У него всегда так! Сорвет цветок и бросит! Вчера целый букет цветов нарвал, а сегодня, вон, валяется за забором.

– А что было с ними делать, когда они завяли? – сказал Петя.

– Не следовало рвать!

– Ну, да! У тебя все не следует! Целуйтесь с вашим противным червяком, а я пойду на качели!

Покуда происходил этот разговор, червяк дополз до края дорожки и скрылся в траве.

 

Глава II

 

Тут он был, все-таки, в некоторой безопасности. Поистине, это был несчастный червяк; все, все решительно на свете угрожало его жизни. Стоило ему выползти на воздух, как уж он должен был принимать меры предосторожности. На земле ему угрожали куры, утки, лягушки, на дереве, куда ему стоило немалого труда взобраться, – его караулили ласточки, воробьи и другие птицы!

Червяку некогда даже было подумать о своей печальной судьбе, – вся жизнь его проходила в том, что он должен был оглядываться да остерегаться, – чуть оплошал, и простись с жизнью! А каково-то ему было прятаться при его неуклюжести? У всех тварей Божьих были ноги, крылья, а у кого их не было, как у змеи, например, те отличались необыкновенным проворством, – юркнет и пропал. Один несчастный червяк не мог ни летать, ни бегать, ни даже ходить.

Вот и сиди целый день, зарывшись в норку, или виси под листом, да еще под таким, который бы и цветом походил на тебя, чтобы не заприметила какая-нибудь зоркая птичка, да не склевала. Уж что это за жизнь, – одно мучение!

 

Глава III

 

Так думал наш мохнатый червяк, забравшись на яблоню и притаившись под бархатным листком. Дело в том, что покуда он ползал по дорожке, он успел проголодаться, а листки яблони были его самым любимым кушаньем.

«Кажется, тут меня никто не тронет», – подумал червяк, – «яблоня густая, ниоткуда меня не видно. Да и некому видеть!»

Но он ошибался. Его видели другие червяки его породы, которые также попрятались под листья; они видели его и злились:

– Вот и еще явился один! – говорили они. – Яблоня и так не велика, а нас тут порядочно. Этак мы очень скоро источим всю яблоню, и тогда ищи себе пропитания! Принесло же его сюда!

– Да, сосед! – воскликнул один большой, толстый червяк, висевший как раз над нашим червяком. – Вы, кажется, забрались в мое поместье?

– Извините, – заметил наш червяк (он был очень вежлив, конечно, по необходимости), – во-первых, я этого не знал, а во-вторых, у вас нет никаких указаний на то, что это место ваше!

– Во-первых, во-вторых, в-пятых да десятых! – сердито заговорил червяк. – Что вы мне тут рассказываете! Вы только что пришли, а я уже тут сидел! Чего же вам больше! Идите-ка подобру-поздорову, на свою яблоню!

– С удовольствием исполнил бы ваше желание, если бы у меня была своя яблоня, – отвечал мохнатый червяк, но у меня нет ничего!

– Это не служит оправданием вашего появления здесь! Если у вас нет яблони, – грызите березу! На березе места очень много; ее никто не хочет грызть!

– Вот видите! Зачем же вы меня посылаете туда?

– Затем, что тут – я! И больше ничего! Извольте-ка убираться, да поскорее! Вы, я вижу, любите много говорить, а мне это не нравится!

 

Глава IV

 

Мохнатый червяк съежился и собрался было ползти вниз, как вдруг произошло нечто неожиданное: под яблоней очутился человек в широкой, соломенной шляпе, с лестницею в руках. Он поднял голову, взглянул на яблоню, при чем мохнатый червяк заметил рыжую бороду и пару блестящих, злых глаз и закричал:

– Ах, вы негодные! Давно ли я очищал яблоню, а вы опять набрались! Верно, по вкусу пришлась! Ах, вы, мерзкие! Ну, погодите! Я вам покажу! Эй, Петр, поди-ка сюда!

На его зов явился другой человек. Оба они раздвинули лестницу, затем первый полез наверх. Достиг верхушки яблони и начал оттуда бросать червей на песок. Второй давил их ногами, и у него были такие большие, тяжелые сапоги, что стоило ему притопнуть, как от червя оставалось только пятно.

Наш червяк сидел ни жив, ни мертв. Кругом его черви так и валились на землю сотнями, и первым погиб толстый червяк, так как он был всех приметнее.

Яблоня была очищена, наступила очередь нашего червяка. Но так как он был мал и тщедушен, а лист, под которым он держался, широк, то человек с рыжей бородой его не заметил.

– Должно быть, все! – сказал он, слезая с лестницы. – И откуда такая напасть! В прошлом году, кажись, было меньше!

– Дождей нет, вот и плодятся! – заметил Петр.

И оба ушли.

 

Глава V

 

Мохнатый червяк был спасен; мало того, у него оказался хороший корм. Но надолго ли? Хозяин сада мог прийти снова, и мохнатого червяка постигла бы участь его земляков.

Однако, как ни велика опасность, да забывчива. Забыл об опасности и мохнатый червяк и, будучи голодным, с аппетитом принялся точить лист, на котором поселился. И очень ему это было даже приятно!

Так бы и прожил он на яблоне до скончания своих дней, если бы не случилась буря. А буря поднялась сильная. Сперва небо все покрывалось да покрывалось фиолетовыми тучами, поблескивала кое-где молния, накрапывал дождь и вдруг поднялся ветер, да какой! Как стал трепать деревья в саду, пригибать цветы к земле да хлопать ставнями в доме, – на всех: на людей и на животных, страх напал, – все попрятались под крышу. На что воробей – смелая птичка и тот забился под стреху.

А уж как трепала буря бедного мохнатого червя! Листок, на котором он держался, так и крутило в воздухе, то направо, то налево, то вверх, то вниз, крутило, крутило и докрутило до того, что оторвался листок и поднялся на воздух, а с ним и мохнатый червяк. Видит червяк – беда неминучая, да ничего не поделаешь, – держись, упадешь – хуже будет!

И понесло листок с червяком далеко-далеко, через забор на огород, потом в поле. Только припадет листок к земле, только мохнатый червяк подумает: «а ну-ка я отцеплюсь, да останусь, авось, лучше будет», глядь, ветер уж поднял листок и несет его дальше.

 

Глава VI

 

Таким-то образом долетел листок с червяком до соснового леса и попал в затишье, в норку, под толстый корень сосны. Листок тут и остался сохнуть, а мохнатый червяк, малость отдохнувши, выполз наверх, на песок, и давай соображать: что делать, как устроиться?

Земля, видимо, здесь голодная. Все сосна да песок. Ни тебе березки, ни кустика, так кое-где травка проглядывает, да и то худая, тощая. Попробовал ее червяк, – жестка.

«Плохо дело!» – думает. – «Этак ведь и с голоду можно помереть, а мне от этой трепки очень кушать захотелось! Нужно какое-никакое пропитание себе найти! Поспрошать бы кого!»

А на ту пору летит синий жук.

– Дзу-у... Дзу-у!

Подлетел, хлопнулся об землю и крылья под спинку сложил. Сытый, толстый такой, лапки короткие, да цепкие. Потянулся к нему червяк.

– Скажите, пожалуйста, – спрашивает, – вы здешний?

– А это как придется! – отвечает жук.

– Как же так?

– Очень просто! Прилетел сюда, – значит здешний, улетел, – не здешний!

– Значит у вас нет постоянного местожительства, родины?

– Какая там родина! Где есть корм, там и родина!

– Но какой же тут может быть корм? Посмотрите: кругом песок, сосна, травки нет порядочной.

– А на что мне травка? Был бы навоз! Видите, проезжая дорога? Тут и навоз!

– Ах, так вот что! Позвольте же спросить: там, откуда вы прилетели, нет лиственных деревьев или кустов?

– Кажись, что-то в этом роде было! Сад был около лесной сторожки! Да это далеко!

– Очень далеко?

Жук посмотрел на червяка и отвечал:

– Для вас очень далеко!

– Спасибо, что сказали! Как мне ни трудно, а попробую доползти! Не пропадать же тут!

– Попробуйте! – сказал жук, а сам зарылся в кучу навоза так, что только задние ножки торчать остались.

 

Глава VII

 

Пополз наш мохнатый червяк по дороге. Проглянуло солнышко после бури: в два-три часа так высушило песчаную дорогу, – ни одной лужицы не оставило! Хочется пить червяку, а напиться негде. Ползет, ползет червяк, выбьется из сил, приляжет под колею, в тень, да прислушивается: не раздастся ли лошадиный топот, не заскрипят ли колеса. Тогда беда, – выбирайся из колеи на чистое место, не то, того гляди, раздавят! И на чистом месте не ахти как спокойно! Солнышком жжет, люди ходят, тоже затоптать могут: другой и не хотел бы, да подвернешься ему под ноги – тут тебе и смерть.

Отполз червяк не более двухсот саженей, наступила ночь. Пала роса и вольготней стало червяку. Напился он росы, даже умылся, песок с себя смыл, бодрости у него прибавилось, – ходчее пополз.

А ни сторожки, ни сада не видно, – должно быть, еще далеко. Стало светать, солнце показалось из-за леса. И людям, и животным, и птице всякой радостно, что вот было темно да явился свет, а червяку беда! Хоть бы солнце век не показывалось, – чем светлее, тем хуже на голой песчаной дороге.

Потащился опять наш червяк. Поползет, поползет, выбьется из сил, и приляжет. И напиться опять негде. «Нет, уж мне, видно, скоро конец! – думает червяк. – Последняя сила пропала, отощал уж я больно. Этак меня не то что разбойник-воробей прихватит, – куда сильная птица, – а даже всякий пухляк со мной может прикончить! Экая судьба моя злосчастная!»

Только что он пожаловался на судьбу, как почуял, что едет – догоняет телега. Несмазанные колеса скрипят на целую версту. Положены в телегу длинные жерди, такие длинные, что некоторые по земле волочатся, а на передке, скорчившись, спит мужик.

 

Глава VIII

 

Ехала, ехала телега и у самого червяка остановилась. Видно, лошадь подумала: «хозяин снят, чего ради мне стараться», и остановилась. Стоит, голову понурила, глаза зажмурила, только хвостом от оводов отмахивается. Спит хозяин, и конь дремлет.

А червяк, не будь глуп, дополз до жерди, взлез на нее и думает: «не все же мужик будет спать, – проснется, да меня до сторожки и довезет».

Так оно и случилось. Проснулся мужик, да как крикнет на лошадь:

– Но! Чего стала!

Потащила воз лошадь. Мужику того мало, достал из телеги прут и давай лошадь стегать. Та рысью пустилась. Подпрыгивает воз на колеях, подпрыгивает мужик, а жерди словно с перепуга друг об дружку колотятся да песок бороздят.

Не совсем-то ладно и червяку, того и гляди: либо сбросит его, либо жердью приплюснет, уцепился он изо всех сил, думает: «Будь, что будет! Все равно помирать!»

Наконец лошадь пошла шагом, а там и совсем остановилась и как на счастье, – у самой сторожки. Мужик сошел с телеги к ведерку напиться, сполз и червяк, да как увидел всю прелесть, так и замер.

 

Глава IX

 

По всему было видно, что лесник – человек дельный, работящий. Не широко было его хозяйство, – с четверть десятины, – не больше, да исправное!.. Чего-чего не устроил лесник! Был сад с яблоней да кустами смородины и крыжовника, был огород, где росли огурцы, картофель, капуста, редька, морковь и прочая зелень, затем коровник, сараи для сена, даже собачья будка, из которой выглядывала большая, зубастая собака.

Почуял червяк воду, полез к ручью, чистой холодной воды напился, да с устатку тут же, свернувшись в клубочек, крепко заснул.

А как проснулся, поел мягких листочков – давай ползать по своим владениям. Уж он так и считал все это «своими владениями». Побывал червяк на смородине, попробовал ее листочков, не понравилось; перелез на крыжовник, его попробовал – не вкусно: пополз по капустным листам, – тверды листья, – не ущипнешь, да на них свои черви сидели; перетащился на редьку, – колется, огурцы – тоже.

«Эх, – думает, – лучше яблони на свете дерева нет!»

Полез на яблоню, да тут и остался.

 

Глава X

 

Живет червяк на яблоне два дня, живет еще четыре, сыт, нужды не имеет, кажись, лучшего желать нечего, а ему все что-то не по себе, неповоротлив, скучлив сделался, – все бы ему спать да спать!

«Должно быть, это во мне какое ни на есть повреждение, – думает червяк, – это вот, когда нас хозяин с яблони сбрасывал, как-нибудь, должно быть, задел, или когда буря меня трепала, об землю колотила да по полю волочила, или на жердях растрясло, или по дороге полз, – надорвался! А и что за жизнь наша, червячья. Сидишь на яблоне, всякое удовольствие имеешь, – придет хозяин и растопчет. Птицы тоже нашему брату спуску не дают! Нет уж, что это за жизнь! Лучше я успокоюсь. Должно, время мое пришло!»

И начал червяк потихоньку да помаленьку большую работу. Разыскал на яблоне укромное местечко, что сколько хочешь ищи, – не отыщешь, начал что-то мастерить и смастерил такую мягкую теплую люлечку, что, будь хоть какой ветер, – не сбросит.

А смастеривши такую вокруг себя люлечку, взял да и заснул в ней; и так крепко заснул, что больше уж и не просыпался.

 

Глава XI

 

Только, что же и за чудо произошло в один погожий, солнечный день! Вот уж именно чудо, да такое, что его ни понять ни объяснить. В люлечку лег мохнатый червяк, а вылетела из него красивая с крапинками бабочка! Вылетела и давай кружить: то на яблоню сядет, то на куст смородины, то перелетит на огород, то на крышу сторожки приткнется, а там, глядишь, над ручьем трепыхается!

И никакого она червя не знает и знать ничего не хочет: как он ползал, страдал, голодал, как его буря трепала, как его на жердях трясло!..

Летает бабочка где хочет и радуется всему, что видит.

– Ах, – говорит, – какое теплое солнышко! Какой чистый, прозрачный ручей! Как весело шумят деревья! Какое голубое небо! Какие красивые на нем облака! Как легко, хорошо жить! Как радуется душа!